ЛЕОНИД РЕЗНИК

БОЛЬШОЕ ПЛАВАНИЕ

1.

Кофе оставалось всего на один глоток, заказывать третью чашку было бы чистым идиотизмом, а Цвика все не шел. Вот тип! Я ему объяснял, что не могу, занят, но он настоял. А когда я пришел - его нет. Удивительно. Так на меня давил, мерзавец, так давил... Телефон даже нагрелся от его воплей! Да, кстати о телефоне. Сейчас позвоню и скажу все, что думаю и о самом Цвике, и о его сверхважных секретах.

Цвика ответил мгновенно, и по его голосу я понял, что он бежит. Или быстро идет, при его росте это равносильно моему бегу.

- Арик? Ты ждешь? - мне даже не удалось что-то ответить. - Я уже пришел, смотри, выхожу из-за угла.

Углов было несколько я повертел головой и, наконец-то, увидел своего долговязого друга с мобильным в руке. Правда рядом с ним я углядел еще и длинноногую блондинку. Она смотрелась так эффектно, что на некоторое время полностью отвлекла мое внимание от Цвики. Мой мобильник тем временем продолжал жужжать Цвикиным голосом что-то вроде:

- Извини, дорогой, совсем забегался...

Блондинка уселась в машину не менее роскошную, чем она сама, а жужжание обрело объем и тембр, превратившись в натуральный голос.

- По чашечке? - Цвика заказал кофе, а я не успел отказаться. - Что слышно?

- Это ты должен говорить, что слышно. У кого есть сверхважные и сверхсекретные новости? У тебя. Из-за них я тут торчу неизвестно сколько времени, - моя злость имела под собой реальную почву, я вполне мог спокойно готовиться к экзамену.

- Сейчас. Сейчас все узнаешь, - Цвика задумчиво вертел второй пакетик с сахаром: открывать, не открывать? - Только крепче держись за стул. Ты, я знаю, натура впечатлительная.

- Вообще, меня трудно испугать...

- Считай, что мне это удалось. Ты про Закрытие слышал?

- Что-что?

- Я так и думал. Счастливый ты. Был счастливый. Слушай, молчи, не кричи. Нам осталось девять месяцев.

- Кому "нам"? И что осталось?

- Всем нам. Мне, тебе, всем евреям. Девять месяцев. А потом нас закрывают. Церемония так и называется: "Закрытие".

Я молчал и не кричал. Ах, да, это ведь одно и то же. Я посмотрел по сторонам. Люди шли по своим делам, те, у кого не было особых дел сидели за соседними столиками и пили кофе. А также - пиво и колу. Цвика явно тронулся. Несмотря на все политические проблемы "закрыть" такую массу людей не представлялось возможным.

- Оставь, - сказал я. - Глупости. Не страшно. И у меня нет времени заниматься шутками. Говори, зачем пришел.

- Арик-Арик, - Цвика тяжело вздохнул, - это совсем не шутка. Это очень даже не шутка. Это правда. Президенты Египта, Палестины и Сирии встречались? Встречались. После этого за целый месяц не было ни одного взрыва. Американцы подвели 6-й флот. Премьер три раза в течение месяца летал в Америку. Согласен, что-то подобное бывало раньше по отдельности. Но одновременно... Арик, дорогой, эти гады договорились. Израиль будет закрыт. Через девять месяцев. Планируется грандиозная церемония, почище любых Олимпийских игр. Помнишь как Гонконг Китаю отдавали? Хотя, нам соплякам это было тогда не интересно. Прибудут все главы государств, состоится выездная сессия Генеральной Ассамблеи ООН. Еще бы! Мирным путем разрешился самый застарелый конфликт современности! Ура!

- Не верю, - вяло возразил я, - а откуда информация?

- Есть у меня подружка, - Цвика потер переносицу, - отец у нее журналист. В газетах пишет, по телевизору шутит раз в неделю. Очень приближенный к правительству человек. С премьером кофе пьет, как мы с тобой сейчас. Так вот, он один из сценаристов Закрытия. Церемония обязательно должна пройти так, чтобы не было оскорблено наше национальное достоинство.

- А ты не считаешь, что юморист и его дочка решили над тобой подшутить? - неуверенно спросил я.

- Нет, - отрезал Цвика. - Им самим не до шуток. Юморист свою виллу продает. Очень дешево. Раза в два дешевле чем она стоит. Или раза в три. Хочешь шикарную виллу почти даром?

- На кой она мне, если...

- Во! Правильно! И никому она теперь не нужна. Ее никто и не покупает. Люди из того круга, где есть деньги, уже все знают. А тот, кто не знает, у того нет денег, чтобы купить.

Сердце заработало, как двигатель с полностью выжатым газом. А машина - на стенде, колеса крутятся в воздухе. Мотор работает вхолостую и вразнос. Третья чашка кофе, наверное, была лишней. Или, не в кофе дело?

- Подожди. Как же так? - Я судорожно перевел дыхание, подвигал плечами и руками, стараясь унять разбушевавшееся сердце. - Ты, Цвика, никто, пустое место. Извини, не сердись. И ты, никто, знаешь про Закрытие, даже мне говоришь. А наша пресса, эти шакалы, которые душу продадут за хилую сплетню, за то, чтобы знать, кто из звезд эстрады кого трахнул, с кем напился и где наблевал - они почему не сообщают о такой новости? Это же суперинформация! Ты думаешь, за каждым стоит агент ШАБАКа с пушкой?

- Какая пушка? - Цвика поморщился. - Есть оружие посильнее. Карман. Или кошелек. Кто где деньги держит. Такая информация бесценна, пока ее знают избранные. Если все обо всем узнают, то кому можно продать недвижимость, ценные бумаги? Да что тебе объяснять? Как можно спокойно эмигрировать, когда перепуганный народ начнет штурмовать все посольства подряд? От США до Гваделупы. Или до Берега Слоновой Кости.

Я не спорил. О чем было спорить? Идеалист я, или нет, но давно мог догадаться...

- Ведь ты сам, - голос Цвики оторвал меня от размышлений, - недавно получил разрешение на въезд в Новую Зеландию, куда внезапно, два года назад облегчили условия иммиграции израильтян. А ведь тогда даже моя подруга не знала о Закрытии. Почему ты хотел уехать?

- Ну... Будущего не видел. Страна уменьшилась прямо на глазах, не дай Бог война - шансов ноль. Чуть президенту Палестины не угодили - взрывается все, от автобусов до детских колясок. На каждом шагу - вернувшиеся арабы, наглые, горластые. Нет будущего.

- Вот видишь, а еще идеалист. Ты до всего дошел быстрее, чем я. Почему не уехал сразу?

- Хотел доучиться. Диплом не повредит. Ну и Мири ведь тоже учится.

- Это какая?

- Да йеменка такая высокая, ты ее видел, наверное. У нее тоже есть разрешение на въезд в Новую Зеландию.

- О-го! У вас серьезно?

- Вроде бы. Там собирались пожениться. Они, почему-то, семейным парам перестали давать разрешения.

- Странно. М-да. Кстати, а в Новой Зеландии есть кенгуру?

- Кенгуру? - ход Цвикиных мыслей не поддавался логическому анализу. - Наверное, нет. А почему они там должны водиться?

- Австралия же рядом. У ним все животные должны быть сумчатые. Я вот слышал, есть такой тасманский волк, тоже сумчатый. Хотя... Тасмания и Новая Зеландия это, кажется, разные места.

Мы оба замолчали. Тасманский волк здорово меня отвлек. Интересно, а разрешение на въезд не потеряло свою силу? Надо бы позвонить Мири...

- Это все твои новости? - мрачно спросил я.

- Тебе мало? - удивился Цвика. - Но ты прав. Не все. Есть шанс хорошо заработать на этой информации.

- Фу, мразь, - мародерство никогда не входило в число моих любимых занятий. - Что ты хочешь? Брать по сотне долларов с каждого встречного за раскрытие секрета о Закрытии? Идиотам ты ничего не докажешь, а умные и без тебя все знают. Ничего не выйдет.

- Примитивно ты мыслишь, - Цвика перевернул чашку и принялся внимательно изучать кофейную гущу. - Мы с тобой должны купить корабль.

В кораблях я разбирался примерно так же, как в сумчатых животных. То есть - никак. И наверное поэтому ничего не сумел возразить.

2.

Уже когда мы ехали, я обратил внимание на обилие ООНовских машин на улицах. Да что говорить! Даже на стоянке, где мы забирали Цвикин автомобиль, он был чуть ли не зажат между двумя монструозными "Лэндроверами" с огромными буквами UN на бортах. М-да. Есть о чем подумать. Особенно если учесть, что напротив стояла машина с египетским номером. Еще совсем недавно я бы на это особого внимания не обратил. Ну, стали мы открытым обществом, ну и что? Оказывается, от "открытия" до "Закрытия" путь очень короткий.

Я слушал Цвику внимательно, но спорить особенно не пытался. Мне только не хватало, чтобы он в самый неподходящий момент выпустил руль и принялся размахивать руками, доказывая свою правоту. Да и что спорить? Без сомнения, он уже все продумал, просчитал...

Нет, дело в том, что я не мог сосредоточиться. Цвикин план и все его расчеты проплывали мимо моего сознания. Чувство колоссальной несправедливости, бесстыдного обмана - вот что терзало разум. Ведь получается, что все эти вонючие политики расписывая прелести Нового Ближнего Востока уже знали конечный результат. Им была неизвестна только точная дата, которую они старательно отодвигали, пытаясь уладить свои личные дела.

- Послушай, - перебил я Цвику, вспомнив, что кроме политиков в стране еще кто-то есть. - А как же армия?

- Что армия? - Цвика не понял вопрос, решил, что это относится к его проекту. - Армии до нас дела нет, корабль же гражданский...

- Я не про то, Цвика. Я про Закрытие. Это же не просто опустить флаг. Это - капитуляция! Как можно капитулировать, не проиграв ни одной войны?

- Ты меня пугаешь, Арик! Неужели мы с тобой так давно не виделись, что ты успел поглупеть за это время? Что тебе армия? Ты хочешь, чтобы она устроила военный переворот? У нас же, ха-ха, демократическое государство. Но тут есть еще один ответ. Американцы.

- Что американцы?

- Они решили проблему армии. Процентов девяносто пять офицерского состава носят в своих карманах подписанные контракты с американским правительством. Расходы их министерства обороны по этой статье даже не нужно утверждать в конгрессе. Хотя конгресс, я думаю, не стал бы сильно возражать. Летчики даже не будут переучиваться. Высшие командиры пойдут преподавать. Да и за остальных волноваться не стоит. Служба в нашей армии пойдет им в выслугу лет. Для пенсии и прочих льгот. Гражданство - автоматически через пять лет. Семьи - с собой. Что тебя еще интересует.

Я немного поломал голову.

- А что с религиозными?

- Извини, дорогой, с этой публикой у меня контакта нет, - Цвика развел руками, выражая разочарование. К счастью, он успел вовремя схватиться за руль, и аварии удалось избежать.

- Ну, а правые политики? - тут я и сам догадывался об ответе, но, возможно, Цвика мог меня чем-нибудь удивить.

- Ты имеешь в виду тех, кто не сидит в тюрьме? - Цвика ответил вопросом на вопрос.

- Хотя бы их.

- Думаешь, они хотят сесть? Ты представляешь, какой облом: оказаться в тюрьме именно тогда, когда страну закрывают, а тюрьмы по наследству переходят Объединенной Палестине! Врагу своему не пожелаю. А сесть, сам понимаешь, легче легкого. Полиция свое дело знает, Кнессет подмахнет лишение парламентской неприкосновенности. И не о том ты, Арик, думаешь. О деле надо думать.

Я думал о деле еще десять минут , пока не подъехал к дому Мири. И не просто думал. Я готовил тщательно аргументированную речь. Можно даже было назвать это устным бизнес-планом. Я считал Мири своей невестой, и так как свободных денег у меня как назло не было, надеялся по-родственному одолжить немалую сумму. Но Мири - девушка деловая, вся в своего папочку. Просто так она швыряться деньгами не станет, ее надо убедить. Какие аргументы могут сработать?

Несмотря на прохладу кондиционированного воздуха Мири была одета только в просторную длинную футболку из-под которой при особенно рискованных движениях выглядывали белые трусики. Даже не поворачивая головы я затылком почувствовал, как Цвикин взгляд начал сканирование длинных и стройных ног моей подруги. Снизу вверх, сверху вниз, вверх... вверх... Думаю, Мири не могла не увидеть эти взгляды. Но ни тени смущения на ее лице не отразилось. Скорее наоборот, она посмотрела на Цвику с некоторым интересом. Черт побери, я был ниже своей подруги на три сантиметра и рядом со своим длинным другом почувствовал некоторое неудобство.

- Вообще-то, я занята, - сказала Мири. - Почему ты не позвонил?

- Я звоню тебе уже больше недели, и все время ты занята. У меня срочное дело, я не хотел терять время, уговаривая тебя по телефону. - Тут я почувствовал, насколько лишним мне сейчас кажется Цвика. Не хватало при нем разбираться с личными проблемами. - Мы можем как-то поговорить одни? Извини, Цвика.

- Какое... - приятель возмущенно замахал руками, - да ради Бога!

- Садись, отдыхай, - Мири включила телевизор, сунула Цвике в руки пульт и принесла в салон бутылку колы с бокалом. - А мы пойдем в мою комнату.

Мирина футболка легкомысленно развевалась, мои инстинкты собственника не находили себе места, и я был просто счастлив удалиться. Может быть, ей придет в голову надеть шорты?

В комнате Мири я понял, что ссылаясь на занятость, подруга меня ничуть не обманывала. Компьютер на столе был включен, лэптоп, лежащий на диване - тоже. Исписанные и расчерченные листы бумаги валялись в самых невообразимых местах. Чашечек из под кофе в комнате скопилось десятка два. Кем бы я стал, если бы учился с такой интенсивностью?

- Что случилось? - Мири откинулась на диване рядом с лэптопом не обращая внимания на бумаги. Она скрестила свои восхитительные ноги, я вспомнил, что мы не были вместе почти две недели и проглотил слюну. Какого черта надо было тащить сюда Цвику?

- Эй! Рири! - она обратилась ко мне уменьшительным прозвищем (Мири и Рири, Рири и Мири, красиво звучит...), - о чем размечтался? Ты, кажется, спешил?

- Я должен сообщить тебе про Закрытие, - в лоб сказал я.

- Ну-ну, - Мири покачала ногой, - это и есть твоя срочная новость?

- Что... - я чуть не задохнулся от возмущения. Она все знала, и ни слова не сказала МНЕ. Ни слова! Только перестала со мной встречаться. Значит, Закрытие как-то повлияло на ее планы относительно меня? - Ты все знала? И ничего не сказала мне?

- Знала. Не сказала. Ну и что? По-моему, наши отношения никак не привязаны к политике? Что ты злишься?

- Я считал, мы достаточно близки друг с другом, чтобы не скрывать подобные вещи. Обидно было ошибиться.

- Да на что ты обращаешь внимание? - Лицо Мири выразило крайнюю степень удивления, она подняла руки и глубоко запустила пальцы в свои пышные черные волосы. Футболка, черт бы ее побрал, поползла вверх. - Могу все объяснить. Отец узнал кое-что сразу же после встречи трех президентов. Но точная дата появилась, когда премьер вернулся из Штатов.

- От туда три раза ездил.

- После второй поездки.

М-да, девочка была в курсе событий даже раньше, чем Цвика. С таким-то папой...

- Во-первых, я сумела взять пару дополнительных курсов в университете. У меня нет ни единой свободной минуты, зато я успею получить диплом за три месяца до Закрытия.

- О-го!

- Да, так-то. Если раньше не сойду с ума. Ты до Закрытия не успеешь. В любом случае. Тебе учиться минимум полтора года. Это раз. А во-вторых... Твоя реакция слишком непредсказуема. Ты мог натворить что-то такое... Я даже не знаю что. Убить кого-нибудь, что-нибудь взорвать. То есть - повлиять на события. Ты ведь любишь разыгрывать из себя Супермена.

Только сейчас мне стало по-настоящему стыдно. Да, я такой. Я, крутой, именно лихостью я покорил эту восточную красавицу, дочку миллионера. Я ниже, чем Цвика, но намного шире в плечах и смог бы задушить его одной рукой, не вынимая вторую из кармана. И у этого дерьмового Супермена сегодня заколотилось сердце после третьей малюсенькой чашечки кофе. Вранье. Не в кофе дело. Я уже не тот, совсем не тот. Мири обо мне слишком хорошего мнения. Выслушав Цвику, я не кинулся спасать родину. Я кинулся покупать корабль.

- Супермен ушел на пенсию, - вяло пошутил я. - Ну, ты успокоилась? Я не кинулся с пистолетом к премьеру...

- Ты кинулся ко мне, - Мири закончила фразу. - С чем?

- С... с... - губы и язык никак не могли выдавить это проклятое слово, - с просьбой. Мне нужны деньги. Наклевывается одно дело. Цвика, этот длинный, берет меня партнером, у него не хватает денег.

- Ты ему доверяешь?

- Не скажу, что как самому себе. Но в денежных делах - да, доверяю.

- В чем суть?

- Мы хотим купить корабль. Срочно, пока паники нет.

- Зачем тебе надо? Мы же летим в Новую Зеландию.

- Мне не надо. Я просто собираюсь заработать.

- Каким образом?

- Проще простого. Корабль мы берем за сто пятьдесят тысяч. Кстати, сколько стоят корабли?

- Ни разу не покупала. Ты цены в долларах говоришь?

- Конечно. Так вот, купим корабль, переоборудуем под плавучее общежитие. Когда все узнают про Закрытие, начнется паника. Будем продавать квартиры. Цвика просчитал, может получиться около миллиона. На двоих.

- Хорошая цифра. Но что вы будете делать со своими жильцами? Вас не примет ни одна страна.

- Совсем не обязательно. К тому же - это не моя проблема. Я получаю свою прибыль и выхожу из дела. А Цвика остается руководить. По-моему, он видит себя то ли морским королем, то ли президентом. В любом случае, он уверен в благополучно исходе.

- Я вижу, он оптимист.

- Да. У него несколько вариантов. Первый, самый простой, - действительно, найти страну погостеприимней и сдаться. Остальные рассчитаны на более долгое плавание. Начиная от продажи квартир большому количеству компьютерщиков, работающих через Интернет. Получится независимое микрогосударство со стабильным источником дохода. Да неважно это! Деньги дашь?

- Сколько надо?

- Сосчитаем. У Цвики есть восемьдесят тысяч. Я могу оставить самый минимум, чтобы не умереть с голода до отлета... оплатить еще курс ... и ... могу дать двадцать тысяч. Нам не хватает пятидесяти тысяч.

- Ты обо мне слишком хорошего мнения, - с иронией сказала Мири. - И не потому, что ты веришь в мою доброту. А потому, что считаешь меня способной запросто вытащить пятьдесят тысяч долларов из кошелька...

- А если... - начал было я.

- Нет, - жестко перебила Мири, - ты мой друг, для отца твои дела несущественны. Он, вообще, не очень хорошо к тебе относится. Я могу дать тебе десять тысяч. Остальное придется достать самому. Например, продать твою квартиру.

- Самое подходящее время, - пробормотал я. - Деньги желательно иметь завтра.

- Арик, я не могу сейчас решать твои проблемы. Ты берешь десять тысяч?

- Да, - уныло согласился я. Полагалось благодарить, но язык почему-то не поворачивался. Я должен был срочно найти сорок тысяч долларов.

- Пойди к своему другу, подожди. Я все приготовлю.

По дороге в салон я оценил ситуацию. Итак, Мири пока со мной. Кажется не передумала. Зато продемонстрировала, во сколько она оценивает наши отношения.

Десятью тысячами она готова рискнуть. Не более. А вот показать, где находится отцовский сейф - это уже слишком. Кстати, а как ее отец собирается продавать эту шикарную виллу? Или он планирует заниматься бизнесом в Объединенной Палестине?

Я даже не успел допить свой стакан колы, как Мири вышла с плотным пакетом банкнот и отпечатанной на принтере распиской. Быстро же она работает! А вот шорты так и не надела...

Уже в дверях, когда расписка была подписана, а деньги уложены в чемоданчик, я не удержался и спросил то, что не отпуская меня ни на секунду крутилось где-то на втором плане сознания.

- Послушай, Мири, ты не находишь, что я уже не такой как раньше?

Подруга внимательно посмотрела мне в глаза, я не выдержал и отвел взгляд.

- Почему ты так считаешь?

- Ну... Я сдался, не пытаюсь ничего изменить, собираюсь нажиться на общей беде.

- Ты просто повзрослел. Ты наконец понял, что ты не сказочный герой, а человек из реального мира. Сейчас уже поздно что-то менять, это можно было сделать в конце девяностых. Но тогда героев не нашлось. А бизнес - он всегда бизнес. Даже на выживании. Вы ведь никого не собираетесь обманывать? - она посмотрела на нас долгим вопросительным взглядом и, по-моему, Цвике от этого взгляда досталось больше чем мне.

- Ну и подруга у тебя! - когда мы вышли, Цвикиному восхищению не было предела. - Красивая! Умная! И все это одновременно. Везучий же ты, Арик.

- Да уж... - только Цвика в такой ситуации был способен говорить о везении. Реальный мир встретил меня мыслями о недостающих деньгах и влажной духотой.

3.

Посредник приехал из Ум-эль-Фахма. Его звероподобный спутник внимательно оглядел меня, проверил ванную и туалет, потом на ломанном иврите сказал, что проверит шкафы. Я захотел послать его подальше, но передумал и просто махнул рукой. В конце концов, он делал свою работу. Охранял посредника и его деньги.

Посредника звали Абедом. Я вышел на него через сложную цепочку малознакомых людей, напрягая все, что осталось от моей изобретательности. Настроение было намного хуже, чем просто плохое. Я даже не понимал почему. Казалось бы, я давно собрался эмигрировать. Это во-первых. Во-вторых, Закрытие - не резня и не геноцид, это просто юридическая процедура. Исчезают две страны: Палестина и Израиль. Появляется одна - Объединенное Государство Палестины. Ребята хорошо поработали над названием, в ООН и других местах всегда будут сидеть рядом с США (USA и USP). Серьезная страна получается: четыре миллиона евреев, шесть миллионов арабов. Ах, да, есть еще в-третьих. Нас же должны охранять войска ООН!

Тьфу, мразь! Все это - самообман, самоуспокоение. Все знают, чего стоят войска ООН. Чего стоят те, с кем мы объединяемся. И чего стою я...

Абед проверял документы, удостоверяющие мою собственность на двухкомнатную квартиру. После того, как родители погибли в автомобильной катастрофе, я продал большую квартиру, купил эту, а на разницу в ценах и на полученную страховку жил и учился. Ничего подозрительного проверка не показала. Абед удовлетворенно кивнул, сложил аккуратной стопочкой документы и открыл чемоданчик. Из него на свет появились загадочного вида листки со странной, незнакомой мне официальной символикой.

- Что это? - изумленно спросил я. Текст был написан по-арабски, знакомым казался только палестинский орел. Но нарисован он был как-то странно.

- Это герб нашего будущего государства, - сказал Абед. Говорил он без малейшего акцента, и в его голосе я не уловил никакой иронии. - Видишь, это палестинский орел. И он держит в когтях израильскую менору.

У меня чуть не потемнело в глазах. Орел - как орел, да. Но это дерево, на котором он сидит... Менора, значит. В когтях, значит... Ну, я вас сейчас...

Мысли стали простыми и ясными. Этого... Абеда я убью проходя мимо. Одним ударом. Со звероподобным будет тяжелее, но и ему не жить. Все их деньги возьму себе. С трупами...

- Тебе плохо? - удивленно спросил Абед. - Ты что-то совсем белый стал.

Не знаю, как насчет "плохо", но хорошо мне явно не было. Супермен превратился в паралитика. Я понял, что драться в таком состоянии нельзя. Охранник уделает меня, как Бог черепаху.

- Тяжелый день был, - ответил я. - Пока тебя нашел, пока договорился.

- Тяжелое время, - согласился Абед. - Я к концу дня еле на ногах стою. Столько клиентов! Это хорошо, что сейчас полдень . Итак, я готов дать за твою квартиру двадцать тысяч.

- Что? - вот сейчас мне могло стать плохо по-настоящему. - Гиватаим, прекрасное место, дом в отличном состоянии. Ей цена - восемьдесят тысяч.

- Пять лет назад - возможно. - Абед выглядел абсолютно спокойным. - А раньше - еще больше. Но сейчас - тяжелые времена. Все продают. Покупают ненормальные и дураки.

- Но ты ведь и не...

- Да, да, конечно, - Абед полюбовался на орла верхом на меноре. - Поэтому я и покупаю так дешево. Но ты прав. Это чуть-чуть дешево. Тридцать тысяч. Минус три тысячи за спешку, так бы ты ждал недели две...

- Мне надо сорок тысяч, - сказал я. Сегодня. Если ты не купишь ее сегодня, никакой спешки не будет, я стану искать ненормального или дурака, о которых ты говорил. Или другого посредника. Я не верю, что ты один на весь Израиль.

- Молодец! - Абед улыбнулся. - Умеешь вести дела. Тридцать пять. Остальные пять тысяч одолжишь у друзей. У такого человека как ты должно быть много друзей.

- Сорок. - Я торговался и пытался восстановить контроль над телом. Ей Богу! Если я приду в себя, я их убью.

- Извини, дорогой, - Абед стал убирать свои документы в кейс. - Я не работаю из любви к искусству, я должен получить прибыль.

- Тридцать восемь, - сказал я.

- Тридцать шесть, - рука Абеда зависла над бумагами.

- Согласен.

Мне предстоял режим строгой экономии.

- Слушай меня внимательно, - Абед уже начал заполнять документы и говорил не глядя на меня. - Я - юрист, оформляющий сделку. От имени нашей компании квартиру покупает он (кивок в сторону охранника). Все данные сегодня же уйдут в Восточный Иерусалим, в центральный компьютер. Попробуешь продать второй раз кому-то из наших - будет очень плохо. Попробуешь с кем-то из своих, мы тут же узнаем через ваше Земельное Управление. Может, и успеешь убежать, но недалеко. Жить в квартире собираешься долго?

Сначала мне показалось, что он все еще угрожает, потом дошло - просто спрашивает.

- Когда надо выехать?

- Чем дольше останешься - тем лучше, - ответил Абед. - Желательно побыть еще месяц-два после... сам понимаешь.

- Почему? - удивился я.

- Сам подумай. Тут ведь всякое может начаться. Если квартира пустая - сто процентов, что ее захватят. Некоторые так и собираются действовать, у них в нашей полиции прикрытие есть. Разные группы, понимаешь? Мы, конечно, отобьем. Надеюсь. Но проще всего этого избежать. Так что живи, не спеши. Если будут ломиться, угрожать, я оставлю телефоны. Срочно звони, наши приедут, разберутся.

Абед аккуратно заполнял бумаги, а я полез за специальным карандашом для выявления фальшивых долларов.

4.

На всякий случай я взял с собой пистолет и Цвике посоветовал сделать то же самое. Кроме пистолета Цвика вез с собой и адвоката, парня почти нашего возраста по имени Рони.

- Ты меня не предупреждал, что дело может быть опасным, - сердился Рони, увидев, как я от безделья проверяю оружие. - Я ведь говорил, что не стану заниматься сомнительными сделками.

- Это простая предосторожность, - оправдывался Цвика, - сам подумай, мы везем с собой сто пятьдесят тысяч долларов. Вокруг смутное время.

- И вечернее, - добавил я.

- Да, вечернее, хотя пока еще светло, - Цвика сумел найти в нашей ситуации маленькое, светлое пятнышко. - Совсем светло. Но такие деньги надо как следует охранять. С нами, конечно, Арик, это наше главное оружие. Но, как видишь, и Арик предпочитает иметь пистолет.

"Главное оружие" не находило себе места от злости. Меня раздражал идиот-адвокат (вот уж невероятное сочетание!), меня раздражала Цвикина болтовня. Чтобы еще больше запугать Рони, я принялся пересказывать, как продавал квартиру, делая упор на своем желании убить и ограбить арабов.

- Денег бы у нас было, Цвика... - я даже зажмурился, - на несколько кораблей. Видел я его чемодан полный денег. Он наверное половину Гуш-Дана скупил за сегодня.

Адвокат волнуясь ерзал на заднем сиденье.

- Что за ступор на меня напал? - я спрашивал скорее не Цвику, и даже не самого себя. Господа Бога, что ли? - С тех пор, как ты мне рассказал про Закрытие, я изменился, до ужаса. Даже ходить стал не так, как ходил раньше.

Цвика помолчал, обдумывая мои слова. И после недолгого размышления выдал на удивление интересную версию.

- Это напоминает мне историю про Антея, - сказал он. - Был такой силач у древних греков, сын Земли. Здоровый был мужик, непобедимый...

- Знаю, знаю, - с этим-то мифом я был хорошо знаком. - Пришел Геракл, оторвал Антея от матери-Земли и задушил в воздухе. Мораль: человек оторванный от родной земли слабеет и гибнет. Но мы ведь не древние греки. Мы - древние евреи, я пока еще на своей родной земле и оторвусь месяцев через восемь.

- Не думаю, что есть большая разница, еврей ты или грек, - сказал Цвика, - Особенно древний. Пока ты знал, что ты гражданин, у тебя есть страна, пусть и непутевая, все было нормально. Но я тебе сообщил, что страны, фактически, уже нет. И ты начал слабеть. Прямо на глазах.

- Не знаю. - Логика в Цвикиных словах была, но чего-то не хватало. - Ты ведь не слабеешь. Мири в отличной форме, пару дополнительных курсов взяла. Рони, вот, отлично себя чувствует. Правда, Рони?

Рони издал какой-то горловой звук, а ответил опять Цвика.

- Мы все - простые люди, Арик. Я, Рони, Мири, хоть она и очень умная красавица. А ты, Арик, - богатырь. Был богатырем. А после моих слов превратился в галутного еврея. Галутные евреи, они тоже бывают ничего ребята, крепкие. Но ведь к галуту надо привыкнуть. И ты привыкнешь, Арик. Я тебе помогу, Мири поможет. Выкарабкаешься.

Когда Цвика наконец привел нас на нужный причал, адвокат подал голос:

- Этот корабль стоит намного дороже, чем сто пятьдесят тысяч долларов.

- Отлично! - восхитился Цвика. - Получается, мы в любом случае не будем в убытке.

Я так не считал. Рони мне не нравился, но он, единственный среди нас, имел понятие о торговле кораблями. А если корабль продают намного дешевле чем могли бы, то это не к добру.

- Цвика, может быть, речь шла о ста пятидесяти миллионах, а не тысяч?

- Быть такого не может, - приятель возмутился. - Что я, полный идиот, настолько запутаться? Неужели он может стоит так дорого?

- Конечно, нет, - отозвался Рони. - Но речь идет о нескольких миллионах. Разброс может быть очень большой, в зависимости от года постройки, ремонтов и оборудования.

- Мне это не нравится, - я начал чувствовать какой-то подвох. - Надо уходить, пока не поздно.

Но Цвика был ослеплен маячившей впереди миллионной прибылью. По выражению его лица я понял, что он никуда не уйдет. Только после того, как увидит, что корабль отправлен, радиоактивен и продырявлен в десяти местах.

- Вы покупатели? - Мощного сложения мужчина с косичкой появился как из под земли.

- Да.

- Вы рано пришли. - Мужчина мельком глянул на Рони с Цвикой и сосредоточил свое внимание на мне. - Вы все компаньоны?

- Они - компаньоны, - сказал Рони. - Я - консультант. Вот, пожалуйста.

Адвокат протянул визитную карточку, незнакомец не глядя принял ее и так же не глядя сунул в карман. Смотрел он только на меня. Не отрываясь. Я вспомнил, что сам примерно так же (только более короткое время) смотрел на Абедовского охранника. И отнюдь не с мыслями о его здоровье и благополучии.

- Вы рано пришли, - повторил человек с корабля. - Постоим пока, подышим свежим морским воздухом.

"Если запах местной гнили можно засчитать за свежесть", - подумал я. А Цвике не терпелось.

- Мы бы хотели посмотреть корабль, - сказал он. - Зачем терять время? Давайте прямо сейчас.

- Хорошо, - внимательный ощупывающий взгляд наконец-то прекратил изучать подробности моего телосложения и складок на одежде. Мы направились к трапу. Я даже не задумывался, почему моя персона привлекла такое внимание. По Цвике за километр видно, что он - фраер. По Рони ничего не видно, кроме того, что он - крыса канцелярская. А меня сначала приняли за охранника, потом повысили до покупателя, но покупателя опасного, который, в случае обмана, способен доставить массу неприятностей. Я порадовался, что несмотря на жару одел плотные мешковатые джинсы, давшие возможность замаскировать пистолет у щиколотки. Вряд ли этот бандит его углядел.

Второй моряк, встретивший нас на палубе, был еще менее приветлив, чем его напарник с причала. Именно на напарника он и набросился.

- Почему ты привел их так рано? Еще ничего не готово! Что нам с ними делать?

- Подождут, - первый моряк был невозмутим, - пускай посидят в пятой, там всегда пусто.

- Хорошо, - согласился недовольный, - я провожу. Ты подежурь тут.

- Мы хотели посмотреть корабль, - вмешался Цвика.

- Корабль не уплывет, - в голосе провожатого не чувствовалось намека, что он согласится. - Всему свое время. Что за дурацкая привычка приходить намного раньше?

Я старательно вертел головой. На мой взгляд корабль был невероятно мал. Где Цвика собирается селить несчастных беженцев? Кстати, что это за корабль? Для грузового торгового - мал. Для прогулочного - великоват. Рыболовный? Нет ни малейшего запаха рыбы.

Мы зашли в небольшую каюту. Провожатый спросил, что мы будет пить. Все сошлись на кофе и, наконец, остались одни.

- Что ты скажешь? - спросил я Рони.

- О чем?

- Как это: "О чем?" , о корабле, конечно.

- Я не разбираюсь в кораблях, - уныло сказал Рони. - Я разбираюсь в документах о купле-продаже кораблей. Я знаю, как убедиться, что вас не обманывают с документами. А вот с самим кораблем, с корпусом, с двигателями...

Получается, я все определил правильно: канцелярская крыса. Он почти не видел кораблей живьем, только бумажки.

- И вообще, - закончил свое саморазоблачение адвокат, - я чаще работал с недвижимостью. Дома, земельные участки.

Еще лучше. Учитывая, что парень молод и работает недавно, его опыт с кораблями близок к нулю.

- Цвика, - сказал я, - мы должны немедленно...

Зашел моряк с тремя чашками кофе на подносе. Я замолчал. После его ухода продолжил:

- Мы должны отсюда убираться, пока деньги еще при нас. У моряков морды бандитов. Корабль пропах черт знает чем. Да он просто маленький! Ты думаешь, какая-то семья захочет жить в такой каюте?

Цвика собрался ответить, но я не дал.

- Кроме того, мы совершенно не разбираемся ни в чем, связанном с кораблями. Может быть, это судно еле держится на плаву.

- Почему ты все видишь в черном цвете, - Цвике наконец удалось заговорить. - Посмотри, что вижу я. Корабль достается нам почти даром. В стране полным полно арабских возвращенцев готовых работать за гроши. За пару месяцев они превратят корабль в игрушку. Все отремонтируем, почистим, каюты перепланируем. Все будет хорошо, вот увидишь. Ты полетишь в Новую Зеландию богатым человеком. Да! Арик, я немного удивлен. Мне кажется, такая девушка как Мири не может хотеть в Новую Зеландию. Для нее это... слишком мелко. Такие с легкостью устраиваются в Штатах. Может быть в Канаде, Австралии. Но захудалая Новая Зеландия...

- Все продумано, - я улыбнулся. - Мы это уже обсудили. В двадцать первом веке нет провинций. Там - красивая страна, уютное место для начала, для привыкания к англоязычной стране, туда перебираются многие из наших друзей. А уже оттуда элементарно легко перебраться в Австралию. И... Хватит. Ты отвлек меня. Надо заниматься делом. Давай выйдем и оглядимся.

Пока мы с Цвикой обсуждали Новую Зеландию, Рони выпил свой кофе. Он сидел, копался в своем кейсе и явно не горел желанием выходить.

Я взялся было за чашку с кофе, но передумал и отставил в сторону. Поскольку у Мистера Супермена внезапно обнаружилось чувствительное сердце, лучше обойтись без кофеина.

В коротком коридоре было пусто. Я, на всякий случай, толкнул одну дверь, другую. Заперто. Третья неожиданно открылась. Я заглянул в каюту, за мной вопросительным знаком изогнулся Цвика. Мы даже сумели найти выключатель.

Ничего особенного в каюте не было. Половину помещения занимали деревянные конструкции и большие плоскости, обтянутые зеленым сукном. Что-то в них было знакомое.

- Казино, - сказал Цвика. - Это судно - маленькое уютное подпольное казино.

- Было когда-то, - поправил я, - пыли тут слишком много. Эти столы давным-давно не трогали.

- Ну что же, - Цвика заговорил с рассудительной интонацией, - казино, это совсем не плохо. Двигатель не напрягали, корабль не перегружали. Казино - это лучший из возможных вариантов. А ты боялся! Пойдем, Рони обрадуем.

Погасив свет и прикрыв дверь, мы проверили еще пару кают. Заперто. Когда мы вернулись к себе, в глаза сразу кинулось странное состояние Рони. Парень прижал левую руку к животу, сидел согнувшись с полуоткрытым ртом, из которого капала слюна.

- Рони, что ты, - растерянный Цвика хотел как-то помочь, но не знал как.

- Тошнит, - с трудом выдавил адвокат, - волны...

- Укачало, - удивился Цвика. - Надо же! А я ничего не чувствую.

Я тоже ничего не чувствовал. Корабль не плыл, а стоял на якоре. Качка была довольно слабая. Но морская болезнь...

Рони согнулся сильнее и захрипел. Черт! При морской болезни его должно вырвать. Это не просто тошнота, это штука куда сильнее.

Я посмотрел на чашечки с кофе. Ронри выпил свою до дна. Цвика, похоже, пригубил. Или разлил. Я - не пил.

- Цвика, - сказал я, вытаскивая пистолет, - нас хотели отравить. Ты пил кофе?

- Хотел, но ты меня потащил. Я отпил...

- С тебя причитается. А сейчас засовывай два пальца поглубже в рот и выдай все, на что способен. А потом доставай пистолет.

- Что с Рони?

- Рони крупно не повезло. Наше невезение чуть-чуть меньше. Проблема в том, что нас не могут отпустить живыми. Им теперь нужны не столько наши деньги, сколько наше молчание.

Цвика изо всех сил старался вывернуть свой кишечник наизнанку. Безрезультатно. То ли рвотный рефлекс был слаб, то ли глоток кофе с ядом слишком глубоко провалился.

- Меня, кажется, тошнит, - жалобно сообщил приятель. - Ты думаешь, можно умереть от одного глотка?

- Не умрешь, - успокоил я. - Они не должны класть сверхдозу, а то первые из выпивших начнут корчиться как Рони и отпугивать других. Вот что: доставай телефон и звони в полицию.

С пистолетом наизготовку я высунулся в коридор. Никого. Я максимально широко открыл дверь и заклинил ее в таком положении. Кончив работу, я очень удачно поднял голову. Из-за поворота показалось двое с пистолетами в руках.

Я был спокоен, как на тренировке по отработке реакции. Даже спокойней, здесь не попадались манекены старушек, полицейских и женщин с колясками, стрелять по которым запрещалось. Я мог палить по всему, что движется. И я выстрелил еще до того, как двое моряков подняли свои пистолеты.

Один из моряков упал, второй скрылся за углом. В несколько прыжков я подскочил к упавшему, схватил его пистолет, резко увеличив наш боезапас, и вернулся к каюте. За второго моряка я тоже был спокоен. Судя по кровавой дорожке, уходящей за угол, ему досталось. Вот гад, не мог свой пистолет уронить...

Во мне кипела ярость. Шипела и пузырилась. Я старался успокоиться. Эмоции - серьезная помеха. Эмоции отвлекают. Вот я уже забыл, что просил Цвику позвонить в полицию. Что там у него?

- Я все рассказал, - сообщил мне несостоявшийся компаньон. - И еще они слышали твои выстрелы. Только я не помню, как называется корабль. Как-то на "Ро...". "Ромео"? Или "Романо"?

- Два идиота! - нашей глупости действительно не было предела. Забыть название судна, которое собираешься купить! Но "Ро..." я тоже отлично помню. - "Рондо"? "Ромул"? "Ронсар"?

Я высунулся в коридор, резко убрал голову назад. Потом выглянул поспокойней. Никого не было. Противник затаился?

Нет, противник был просто занят другим, более важным делом. Корабль закачался намного сильнее, заработали какие-то механизмы, заурчало что-то мощное, наверное - главный двигатель. Команда выводила корабль в море. Когда к причалу приедет полиция и начнет искать корабль на "Ро..." нас тут уже не будет.

Противник все не появлялся. Его люди были ужасно заняты. Если на борту еще оставались трупы подобных нам идиотов, мечтавших легко разбогатеть, к ним надо было привязать тяжести и бросить за борт. Теперь стало ясно, почему с людей просили всего сто пятьдесят тысяч. Чтобы заманить побольше доверчивых простаков. Попросишь полмиллиона, миллион - приедут серьезные люди с инженерами для проверки, охраной и прочим. А полторы сотни - два-три идиота распродадут все имущество, залезут в долги и примчатся в эйфории от собственной изобретательности. Так бы и работал конвейер смерти, если бы не я. Хотя... я тоже жив пока чисто условно.

Кто-то высунулся из-за угла. Я выстрелил и сразу же пожалел об этом. Мог бы и не спешить. Наверняка, что-то высунули для проверки.

- Цвика, звони еще раз в полицию, сообщи, что корабль отчалил.

Я в очередной раз выглянул и чуть не поплатился. По мне выстрелили с двух сторон. Но я успел убраться. Та-ак. Противник перешел к активным действиям. А где же наша доблестная полиция? Ловит противников мирного процесса?

Я заставил Цвику согнуться вдвое, встал ему на спину. Цвика застонал. Я же высунул голову наружу у самого верха двери, там где меня вряд ли ожидали увидеть. Выигрыш получился в несколько десятых секунды, за это время я выстрелил дважды. По-моему, насмерть.

Спрыгнув с Цвики, я достал телефон и позвонил Мири. Занято. Перезвонил на радиотелефон. Слава Богу! Есть контакт. Очень кратко я описал ситуацию. В конце я сказал, что за глупость мне полагается какое-нибудь наказание. Но не смертная же казнь! И вообще. Я очень хочу вернуть ей долг в десять тысяч долларов.

После нескольких перестрелок я понял, что до окончания патронов меня не взять. Но с патронами было напряженно. Может быть, пока они еще есть предпринять вылазку и атаковать самому? Но я даже не знаю, с каким количеством людей мы воюем. Может посидеть, подождать помощь?

Рядом стонал Цвика, держать за живот. Тут же лежал скрюченный мертвый Рони. Я взял из Цвикиного чемоданчика с деньгами пистолет и - о радость! - запасную обойму. Когда останется только она, и терять будет особенно нечего, я пойду погулять. И кто не спрятался - я не виноват.

Странно, даже когда я собрался убить араба-посредника, я не испытывал такой злости. И не убил. Даже не потому, что испугался. Злость была недостаточной. За что злиться? Человек просто делал свое дело. Сравнительно культурно, нежно хлопнув меня под зад тощей пачкой долларов, выпроводил из страны. Из страны, которую мы сами методично и планомерно отдавали и продавали уже добрых пятнадцать лет. А продавая страну, мы продавали вместе с ней и собственные души. Когда же остались без душ...

Время для заочного чтения морали я выбрал неподходящее. Судно закачало так, что я почувствовал некоторую тошноту. Наверное, отошли далеко от берега. Черта с два нас теперь найдут. Остается надеяться только на себя.

Я перераспределил патроны между двумя пистолетами. Проверил кейс адвоката. Точно, как я и ожидал - тонкая сталь. Вытряхнул из него все содержимое. Плохой щит лучше никакого. Оставалось... Оставалось додумать одну мысль, про собственные души, которые мы потеряли вместе со страной.

Мне не дали додумать. В коридоре упала дымовая шашка. Потом еще одна. Почти сразу же раздались выстрелы. Наугад, в расчете, что я выскочу в коридор. Я отбросил чемоданчик. Поздно. Щит нужен, но еще нужнее - скорость.

Сквозь стрельбу и гул мотора пробился еще какой-то посторонний шум. Вертолет. Полиция? Люди, посланные отцом Мири? Галлюцинация?

Из глаз потекли слезы, дышать было не легче, чем видеть. Вертолет гремел уже сильнее, чем выстрелы. Или это стрелять прекратили? Тогда я начну.

И я выпрыгнул из каюты.


©2001Леонид Резник